Якутские казаки свой род ведут с основания Ленского острога – колыбели города Якутска. Письменные сообщения Пантелея Пянды, разведывавшего реку Лену до реки Алдан в 1623 году, а также Ивана Галкина в 1628, Ивана Добрянского в 1629 дали основание воеводе отправить казачьего сотника Петра Бекетова с наказом заложить на Лене острог. В 1632 году Пётр Бекетов с тридцатью казаками сплавил заранее заготовленный острог по Лене до Соттинской местности Борогонского князя Легоя. К 25 сентября 1632 года казаки собрали острог и назвали его Ленским. Первыми мореходами, вышедшими в 1633 году через устье реки Лена в Северный Ледовитый океан и прошедшими на кочах вдоль его побережья до устья реки Оленёк, стали сто казаков и промышленников во главе с Иваном Ребровым.
В разные годы казачество распространялось на всей территории Якутии, и Ленск не стал исключением. В 2024 году мы отмечаем тридцать лет со дня вхождения Ленского казачества в состав Якутского.
Зоя Ильчук побеседовала с основоположником ленского казачества, атаманом Павлом Фёдоровичем Моториным, который сейчас живет в Краснодарском крае.
Родился Павел Фёдорович в 1949 году в Казахстане, городе Усть-Каменогорске. Его мать и бабушка были воцерковлёнными людьми.
– Про отца такого сказать не могу. Он всё время служил, ходил в погонах, церковью не интересовался. По матери моя фамилия – Шульгин. Я искал, как предки попали в Казахстан. По некоторым данным, в середине XIX века для укрепления сибирского казачьего войска несколько сот казаков с семьями с Дона были переселены сюда. Я считаю, что ниточка моей семьи оттуда тянется. А отец из бедной семьи, не казачьей. Он безотцовщина: у матери было пятеро детей, тяжело было.
До школы Павел с мамой и бабушкой ходил в храм. В городе был собор, но потом там, как и везде, прошла коммунистическая буря, и всё закрыли. На 300 тысяч населения не осталось ни одного храма.
– После армии я пошёл служить в МВД в Казахстане, а в 1971 году приехал в Ленск по собственному желанию и продолжил службу. Родственники остались там. Первое моё жильё – третье общежитие АДТ, затем я получил двухкомнатную квартиру в доме по Ойунского. Туда приехали жена с дочкой, там мы жили долго. В 1984 году по службе переезжал в Якутск, но потом вернулся. Вся моя жизнь была здесь.
В Ленске тоже был период, когда всем командовал воинствующий атеизм. Даже думать о храме было невозможно. В 1989 году Павел Фёдорович вышел на пенсию и как родовой казак начал заниматься восстановлением казачества. В это время – в начале 90-х – в Якутии, как и во всей России, началось такое же движение. Стартовало оно в Якутске и больших районных центрах. В Мухтуе население было не казачьим: здесь были ямщики, крестьяне и так далее. А вот Олёкма был казачьим посёлком, там стоял казачий отряд. У них и церковь была. Тогда они принадлежали Иркутской епархии.
– Когда я занялся казачеством, стал часто ездить в Свердловск. Упор делался на то, что казачество – это воины Господни, сила православия, которая может защитить. Такое движение было в Якутске. Здесь у нас оно тоже организовалось – небольшое казачество, но, по крайней мере, там были люди, которые пришли по зову сердца. Я был атаманом. Пришли люди, которые чувствовали, что у них есть казачьи корни, что, служа казачеству, можно принести пользу России. Было такое движение. В первые два года оно хорошо развивалось, был энтузиазм.
В 1994 году в Ленск приехал епископ Якутский и Вилюйский Герман. Он провел большую просветительскую работу. Как вспоминает Павел Фёдорович, он многое узнал о православии и священнослужителях именно от епископа.
Затеплилась церковная жизнь в Якутске, епископ начал приезжать и в Ленск. С председателем райкома партии Владимиром Ягнышевым определили место, где будет стоять храм. Именно там он стоит и сейчас.
– Стали собираться казаки и горожане, которые чувствовали, что необходимо веру в Бога поднимать. Из «первого десятка» казаков – Кутявин Вениамин Алексеевич, отец и сын Бабушкины, из военкомата майор Ключников – не всех уже помню, к сожалению. Начали наводить на месте порядок, и в один из дней привезли крест, установили его с памятным камнем. Владыка Герман провёл службу. Так и начиналась наша церковная жизнь.
В Мирном в то время был батюшка – отец Дмитрий. По воспоминаниям героя, интересный человек: оптимист, умеющий посмеяться. Он стал регулярно приезжать в Ленск, проводить службы. Затем из Ельца приехал постоянный священник – отец Сергий. Ему выделили квартиру по улице Ленских событий, помогли обжиться, приобрести предметы первой необходимости и мебель. Дом культуры выделил комнату на первом этаже, в которой стали проходить службы.
За кинотеатром «Лена» был кинопрокат, у которого было административное здание. Спрос на кино в то время был мал, и помещение пустовало. Там сделали храм: поставили рядом леса, привезли колокола.
– Пасху 1996 года мы встречали там. Организовалась община, много людей стали ходить, наводить порядок. Храм никогда без казаков не обходился: если нужно было чем-то помочь, мы всегда были первыми. Владыка Герман – очень открытый, терпеливый человек. С ним было приятно общаться. То, что он нам преподал тогда, осталось с нами на всю жизнь. Мы стали понимать, что значит «христиане», что мы можем делать во славу Христа.
Позже начали организовывать казачьи команды в Пеледуе и Витиме на базе Ленского храма. Владыка Герман приезжал несколько раз, чтобы оказать в этом деле помощь. Стоит отметить, что он внёс серьёзный вклад в развитие православия в Якутии. Именно благодаря ему церковь заговорила на якутском языке.
– В конце 90-х появились приходы почти во всех улусах, даже на Крайнем Севере. Это очень сплотило народ. Одно дело – вместе в очереди постоять, другое – прийти в храм и пообщаться там, послушать проповедь. Мне нравится сейчас приход. Когда приезжаю, всё время прихожу туда. Люди ходят, молодёжь появляется, крестят детей, приводят их на причастие. Радует, что первые наши шаги дали хорошую почву. Благодаря таким людям, как владыка Герман, в Ленске затеплилось православие.
Ленское казачество в то время держалось на энтузиастах, финансирования как такового не было.
– У нас были такие активисты, как Виталий Агафонов. Он был предпринимателем, занимался сельским хозяйством на Чанчике, и мы стали туда вкладывать свои силы. Тем временем начались Чеченские войны, и нужно было думать о молодёжи, прививать понятие, что такое армия, служба, устав. Решили организовывать лагерь. У Агафонова на Чанчике были помещения, и там мы провели первые сборы. Получили какие-то небольшие деньги в отделе образования, кто-то ещё вложился, и на 20 дней мы десятиклассников забрали туда. Старались брать всех. Собрали человек 50. По итогам сборов мы договорились с воинской частью, с обществом охотников, нам дали оружие, мы отвезли мальчиков на стрельбище, те смогли пострелять, познакомиться с боевой стрельбой – это надолго откладывается в памяти. Потом встречал ребят, с которыми ездили: «Мы в армию пошли и уже всё знали!». Никаких кадетских классов тогда не было, это всё – инициатива казачества.
Казаки старались принять участие во всех сферах жизни города. Помогали ветеранам, сотрудничали с органами внутренних дел в части охраны общественного порядка, посещали старшеклассников в школах, рассказывая им об истории казачества в России.
– В 1995 году мы дважды ездили в Москву, там собирали атаманов. Первый раз – пятилетие возрождения казачества, затем – по вопросам выборов. Всем политическим силам нужна была поддержка и помощь. Нас собрали на хорошем уровне, поселили в гостинице «Россия», собирались в управлении Президента. Партии тогда были самыми разными, а казачьей не было. Мы начали задавать вопросы об этом и выяснили, что казачество должно быть вне политики. Лишь в последние два-три года учредили Казачий Совет при Президенте, избрали атамана всея российского казачества. Так оно стало проявлять себя.
В 1996 году наш герой поступил на госслужбу, а она не подразумевает общественную деятельность, но костяк казачества продолжал свою общественную работу.
– Если вечером придёте на Пасху, будут казаки стоять, держать пост. Смотрю на них и понимаю: их отцы, дяди начинали со мной. Значит, семена не пропали зря. Сожалею, что родился немного не в то время. Хотелось бы родиться немного раньше, в конце XIX – начале XX века, когда мои предки были казаками. Я помню рассказы матери и бабушки о том, как они жили. Мой дедушка по линии матери начал воевать с 1905 года и до 1922. Эти времена мне как-то ближе. Не знаю, был бы я удовлетворён, но, думаю, у меня была бы возможность показать себя. У меня нет сына – похоронил в 1996 году. Передать по мужской линии казачество некому. У меня есть старинный большой фотоальбом (остался от мамы и бабушки), и там фотографии нашей казачьей семьи с 1903 года. Отдал его дочери на хранение, чтобы воспитывала своих детей.
Казаки активно участвовали в обустройстве первого молельного дома в Мухтуе. Средств не было. Сами всё организовывали и устраивали. Тогда же и был создан мужской хор казаков. Казачество свою роль выполняло. Главной задачей стала подготовка молодёжи к службе в армии.
– У нас были деятели, которые могли работать с молодёжью. У Вениамина Кутявина был большой опыт работы с детьми. Он всю жизнь проработал в профтехобразовании, школах. Ключников – бывший служащий военкомата – тоже имел возможность общаться с молодёжью. Когда приходит человек в форме и начинает рассказывать, это интересно подросткам. Он давно на пенсии. Материальную помощь оказывали Бабушкины и Агафонов: у них хоть что-то было, чем можно было поделиться. Отец умер, а сын Бабушкин ещё здесь. Виталий Агафонов живёт сейчас на Кубани.
Вся деятельность казачества на протяжении этих лет была неразрывно связана с православием. Казаки всегда присутствовали в храме и по зову сердца, и для того, чтобы показать, что казачество живо и помнит своё историческое предназначение.
– В храме мужчины должны находиться в правом пределе. Казакам разрешалось заходить в храм с оружием – шашками, кинжалами, но при этом нужно было обнажить на ширину ладони лезвие и держать, чтобы показать: «Всегда готов защитить православную веру». Тогда лучшие шашки делали в Дагестане, но мне, к сожалению, не у кого было научиться владению шашкой. Почему донские казаки так хорошо владеют шашкой: потому что в пять лет ребёнку отец или крёстный дают прутик и говорят: «Руби воду». И он рубит до 18 лет. Набивает руку и знает, как это делать. У нас даже несколько казаков ездили на конях. Но секции конной не было, хотя конный спорт – это то, что нужно казачьей молодёжи.
В проводимой сегодня специальной военной операции в составе российских войск, по официальным данным, принимают участие свыше шести тысяч реестровых казаков. Большинство из них служат в центральном казачьем войске, однако наиболее важным направлением деятельности ЦКВ стало формирование боевых добровольческих подразделений.
В России трудно найти регион без казачьей общины. По всей стране открываются казачьи школы и классы, появляются секции с боевым и бытовым народным уклоном.
Дух казачьей вольницы, неудержимую храбрость, бунтарство и бескомпромиссность характера — всё сохранили казаки. Любо, братцы!